Любая форма деятельности, которая требует умения подобрать уместные слова, для большинства из нас является сложным испытанием. Пишем ли мы роман, сочиняем ли текст для рэп-баттла или продумываем публичную речь, сталкиваемся с муками выбора: на каком слове или обороте остановить выбор? Как выстроить текст таким образом, чтобы не говорить подобно роботу?
Ответ прост: нужно неустанно следить за своей речью, удалять из нее лишнее, находиться в постоянном поиске подходящих слов и читать русскую классику. Однако человек ленив, а в современном мире у него к тому же мало времени на это. Поэтому нужна книга, прочтя которую, вы загоритесь желанием познавать русский язык до конца своей жизни, не считая это пустой тратой времени. Ее написала Нора Галь.
Нора Галь (настоящее имя Элеонора Яковлевна Гальперина) — советский переводчик французской и английской литературы на русский язык, редактор, теоретик перевода, литературный критик. Она перевела «Убить пересмешника» Харпер Ли, «Постороннего» Камю, «Маленького принца» Сент-Экзюпери, а также многие произведения мировой фантастики.
В 1972 году вышла ее книга «Слово живое и мертвое», в которой Нора Галь собрала примеры ошибочных языковых и стилистических решений переводчиков, а также писателей. Почти каждый пример сопровождается анализом и предложениями для удачной замены. Согласно автору, мертвое слово – то, что не несет информации и смысла, а только утяжеляет речь. Живое же позволяет фразе дышать, делает ее понятной и точной. Галь пишет, что речь должна оставаться чистой, ясной и живой, но не только в повседневной жизни, но и в журналах, газетах, художественных произведениях.
Цель этой статьи: привести десятки примеров неправильного употребления слов или словосочетаний и показать, как превращать их в более точные и красочные. Несмотря на то, что большинство примеров в книге Норы Галь взяты из художественных произведений, вы можете применять их в практически любой ситуации. Конечно, есть исключения: судья, зачитывающий приговор или нотариус, составляющий договор. В других случаях живое слово поможет вам выразить свою мысль четко и правильно.
Канцеляриты
Первое, к чему призывает Нора Галь — обращать внимание на канцеляриты и нещадно искоренять их. Они отравляют нашу речь прежде всего обилием чужеродных слов. Русский язык — образный и живой, но мы сводим его к убогому и бедному канцеляриту. Настоящую речь нельзя выровнять по линейке, ее нужно лелеять, находя в старинных романах те самые слова, которые делают ее богаче.
Пример: бегут двое мальчишек лет десяти, спешат в кино. На бегу один спрашивает:
— А билеты я тебе вручил? (канцеляриты и просто чужеродные слова мы будем выделять курсивом).
Другой, запыхавшись, отвечает:
— Вручил, вручил.
Это реальная ситуация из жизни. Если мы понаблюдаем за собой, то заметим, что и сами часто грешим этим.
Сколько раз вместо «Мы хорошо поработали!», говорим: «Мы провели большую работу»? Сколько раз «большую помощь мы оказываем» вместо того, чтобы просто «помогать»?
Канцелярщина везде: она проникла в разговорную речь, художественные произведения, даже в любовные отношения. И чтобы окончательно не зачерстветь, нам нужно наблюдать за собой, подмечать ошибки и стараться найти подходящую замену. Это получится не сразу, первое время будет сложно подбирать простые и понятные слова, но с опытом все придет.
Старушка говорит своему мужу:
— Я ведь почему спрашиваю, ты же сам вчера ставил вопрос о солке огурцов.
На радио мы слышим от ведущего:
— Такие замены не способствуют пониманию вас вашими собеседниками (!).
Почему мы так говорим? Видимо, считаем простую речь несолидной, примитивной.
Громоздятся друг на друга существительные в косвенных падежах, да все больше отглагольные:
- «Повышение уровня компетенции приводит к неустойчивости». Три существительных подряд — это всегда плохая идея.
- «Процесс развития движения за укрепление сотрудничества».
- «С полным ошеломления удивлением участвовал он мгновение назад в том, что произошло….». Этот текст напечатан тиражом в 300 тысяч экземпляров. Представьте, какой урон русской речи был нанесен. Каждый, кто это прочел, впитал очередную нелепость и канцелярщину.
Канцелярит — самая распространенная болезнь нашей речи. Он не сдается, он наступает и ширится. Оруэлл в романе «1984» верно подметил: убери из речи словесные оттенки, двузначность, поэтичность — и ты можешь поработить целый континент.
Чем еще плоха канцелярская речь? Не только своей внешней убогостью, в ней содержится много пустых, бессодержательных и мертвых слов. Когда вы читаете подобную фразу, нутром ощущаете ее тяжеловесность: пусть в ней и идет речь о борьбе с глупостью, она сама является типичным примером косноязычия.
Зачем существует любой текст? Он прежде всего должен взволновать читателя, заставить его заинтересоваться темой. Канцеляриты же ничего не сообщают и ничему не учат, неспособны взять за душу. Читатель не в силах воспринимать и очищать эту шелуху, он бросает читать текст. Или хуже того: подхватывает эту болезнь и вводит в повседневную речь безграмотный оборот.
Один автор пишет: «Этот маленький, щуплый человечек сразу как-то преображается, глаза становятся колючими, волосы кажутся вставшими дыбом».
Длинный, тяжеловесный текст (о человеческих чувствах, между прочим): «Сейчас было непохоже, чтобы она стала иронизировать, сейчас она была слишком серьезна, да, именно так, ее взгляд был серьезным, то, что он принял за пустоту, было отсутствием ее привычной веселости, это и делало ее лицо таким незнакомым, таким чужим. Он же должен был сейчас открыться ей, ведь именно этого требовал ее взгляд, он должен был говорить, объяснять, но разве это возможно перед таким чужим лицом, не обнаруживающим никакой готовности к пониманию?».
Не лучше ли хотя бы так: «Да, именно так, она смотрела серьезно, взгляд был не пустой, нет, но ему не хватало привычной веселости, оттого ее лицо и стало таким незнакомым… Надо сейчас открыться, этого и требует ее взгляд, надо говорить, объяснять… но разве это возможно, когда у нее такое отчужденное лицо».
Признаки канцелярита:
- Вытеснение глагола, то есть действия, движения, существительным (особенно отглагольным), причастием, деепричастием. Канцелярит делает речь неподвижной, застойной.
- Пристрастие к инфинитиву.
- Нагромождение существительных в косвенных падежах. Особенно длинные цепи существительных в одном падеже (родительном). И нельзя понять, о чем идет речь и что к чему относится.
- Вытеснение активных оборотов пассивными, громоздкими, тяжелыми.
- Обилие иностранных слов там, где их вполне можно заменить русскими.
- Тяжелый, путаный строй фразы, невразумительность. В разговорной речи применяем придаточные предложения.
- Однообразие, серость, штамп, стертость. Убогий, скудный словарь. Когда писатель без всякой видимой причины предпочитает официальное слово разговорному, длинное — короткому, сложное — простому.
Нелюбовь к глаголам
Любой писатель, журналист, блогер стремится к тому, чтобы разжигать сердца людей. И глагол — именно то, что нужно для этого. Он должен быть живым и ярким.
Затронуть душу серыми канцелярскими оборотами невозможно. Обилие существительных, особенно отглагольных, сушит и тяжелит речь. Причастия и деепричастия вроде выращиваемые, находившиеся, вращающиеся никого не волнуют, не трогают. Причем ни в художественной литературе, ни в философском трактате.
Отрывок из романа о море, корабле и капитане: «Под влиянием длительного непрекращающегося напряжения он словно утратил способность к критическому суждению». Это художественное произведение, а не отчет о кораблекрушении. Почему бы не заменить на: «Эти тревожные дни дались ему нелегко, и он словно разучился ясно понимать происходящее (трезво судить о том, что происходит).
Еще один отрывок: «Я почему-то почувствовал сильное ощущение одиночества». А можно было бы: «Мне почему-то стало очень одиноко».
Отличная фраза по своей тяжеловесности: «Это не может не явиться плодотворным поводом для размышлений». Можно написать: «Тут есть о чем задуматься».
Это глаголобоязнь. Многие литераторы шарахаются от глагола, от живой воды языка, предпочитая всяческую сухомятку.
Из повести: «…можно было встретить любое нападение. Первое погружение принесло разочарование, хотя вода была на удивление прозрачная». Из четырех отглагольных существительных легко избежать: «Первое погружение нас разочаровало, хотя вода была на редкость прозрачная».
Пишите и говорите вместо «Выслушайте мое предложение» человеческое: «Вот что я предлагаю», меняйте «Воспоминание было нежелательно» на «Не хотелось вспоминать».
Деепричастия против глаголов
Многие авторы считают, что глагол несолиден и слишком прост. Заменяют его не только длинными цепями существительных в косвенных падежах, но и гирляндами причастий и деепричастий. Считается, что это внушительно и официально.
Допускается одно причастие и деепричастие в предложении. Когда больше — возникают проблемы, речь становится шипящей, сложной. Например: «Мощные прожекторы были направлены вверх, облегчая кораблю посадку». Куда правильней было бы: «…направились вверх, они облегчали…». Либо хотя бы: «…направленные вверх, облегчали…».
Может возникнуть путаница во времени: «Он куда-то убежал, вернувшись только к вечеру». Получается обратный смысл: вернулся только к вечеру, а потом опять куда-то убежал. Почему бы не сказать, что человек убежал и вернулся только к вечеру?
Или героиня «вошла и завизжала, выскочив из комнаты». Завизжала, когда вошла и потом выскочила? Или с визгом выскочила?
Беда все та же: отглагольные существительные предпочитают глаголу. Глагол же мгновенно преображает фразу, она становится более четкой, динамичной, чистой.
Человеческая речь и текст не должны быть чихающими, свистящими и шипящими, а главное — невнятными и тяжелыми.
Словесная алгебра
Каким бы ни был ваш текст, в большинстве случаев лучше заменить стертое, безликое слово образным и конкретным, длинное — коротким, официальное — разговорным.
Следовательно меняйте на значит и стало быть.
Действительно без ущерба для смысла замещайте на впрямь, в самом деле, по-настоящему, вправду.
Другие примеры:
Заблаговременно = загодя, вовремя, заранее.
Направлялся = шел.
Лично, самолично = сам.
Произошло = случилось.
Не стояла необходимость = незачем было.
По мере удаления = чем дальше.
Это вызвало у меня раздражение = Я досадовал, злился, сердился.
У меня были кое-какие знания по археологии = Я кое-что смыслил в археологии.
Еще один живучий паразит русского языка — словечко вещь. «Я тебе скажу одну вещь», а лучше бы: «Вот что я тебе скажу» или «Я тебе кое-что скажу».
Вот старик думает о смерти: «Одна вещь печалила его в предчувствии конца». На человеческом языке лучше: «Только одно его печалило».
Если же вы хотите сказать о своих чувствах красиво, то лучше вместо «Интуиция подсказывала мне…» сказать «Чутье мне подсказывало…». В моменты же сильного волнения куда вернее человеку потерять не контроль, а власть над собой, потерять голову, утратить хладнокровие. Зачем говорить «Свадьбу справили конфиденциально», когда ее можно справить без огласки, без шуму?
В нашу лексику прочно вошло слово ирония, но почему же не вспомнить другие слова? Например, насмешка. Нестандартные слова становятся редкостью, такие как едко, язвительно, ехидно. Мы говорим детерменизм, когда уху так приятно услышать решительность.
Давайте говорить напоминала вместо вызывала ассоциации, а мигом, сразу, тотчас же вместо моментально.
То же и с интуицией. Почти всегда вместо интуитивно лучше сказать бессознательно, невольно, неосознанно.
Еще одним грехом писателей, журналистов и литераторов является туманный текст.
Туманы
В своих сверхсложных построениях фраз писатели часто забывают о простоте. Они не стремятся к ясности, а пытаются запутать читателя с тем, чтобы не упасть в его глазах. Это распространенная ошибка большинства людей, имеющих дело с текстом: якобы чем больше вычурных словосочетаний, тем сильнее текст.
Все это не значит, что ваши фразы не должны быть длиннее пяти-шести слов. Это может быть и целая страница-предложение, однако в этом должен быть смысл. Например, расчет на внимание и вдумчивость читателя. Проза Льва Толстого наполнена подобными длинными фразами, но при этом читатель понимает, с чего все началось, к чему ведет и чем закончится. Литератор пишет текст для того, чтобы его понимали.
«Туман» в тексте возникает по трем причинам:
- Литератор еще не овладел искусством простоты и ясности.
- Литератор из принципа к ней не стремится.
- Литератор даже не задумывается об этом.
Пример:
«Они принимали эти сведения с рассеянным безразличием, какое мы обычно числим за участниками великих войн, изнуренных бранными трудами, старающихся только не ослабеть духом при выполнении своего долга и уже не надеющихся ни на решающую операцию, ни на скорое перемирие».
Задача канцелярита — затруднять восприятие, путать мысли, наводить на читателя сонную одурь.
Живая речь
Канцелярский текст уродлив и по своей сути, а когда им щедро посыпают разговорную речь, все становится только хуже. У нее свои законы: то, что с грехом пополам можно принять в авторском повествовании, противоестественно в разговоре живых, настоящих людей. Речь человека из плоти и крови должна быть достоверной, правдивой, убедительной и простой.
Тяжело поверить герою романа, который говорит так: «Я убедился, что ваша прекрасная внешность соответствует вашим душевным качествам». Эта фраза уместно бы прозвучала из уст Шелдона Купера, но ведь именно поэтому он и комедийный персонаж. Можно хотя бы так: «Я убедился, что душа ваша так же прекрасна, как и лицо». Девушка отвечает: «Я ценю оказываемую мне честь», а могла бы сказать «Я очень польщена…».
Не веришь, когда живые люди ревность выражают так: «Я кое-что знаю о причинах внимания, которым он окружает вас». Начинаешь верить, когда читаешь: «Я догадываюсь, почему он к вам так внимателен».
Когда люди испытывают эмоции, они говорят емкими, короткими словами. Они не сыплют тирадами и не задумываются о том, как бы правильнее сказать. В фразу «Я не позволю, чтобы меня постоянно отодвигали на задний план» Станиславский бы не поверил, поэтому лучше «Нечего меня вечно оттирать!».
Семейная ссора: «По крайней мере я могу поведать миру, что ты на самом деле собой представляешь и как ты обращаешься со мной». Жена же на самом деле крикнет что-то вроде «Всем расскажу, какой ты на самом деле и как со мной обращаешься».
Перевод
Больше половины того, что мы читаем — это перевод. Все мы любим русскую классику, но языком перевода мы познаем Шекспира, Твена, Диккенса, Роулинг, Мартина и многих других. Важно различать хороших и плохих переводчиков: так мы сможем получать большее удовольствие от работ мастеров и отсеивать непрофессионалов. Когда читаем статью на английском, также важно переводить ее у себя в голове правильно.
Англичане и американцы, когда засовывают в карман руку, обязательно укажут, что свою. Когда подносят ко лбу ладонь, скажут «свою ладонь». Такие у них правила грамматики. На русский язык так переводить не стоит: это только портит текст. Печально, что такие ситуации происходят уже не только с переводами.
В иностранных языках есть масса вспомогательных глаголов. Вспомогательный глагол с инфинитивом делает фразу громоздкой и тяжелой. Незачем переводить «мог отчетливо видеть» или «смог наконец разгадать». Русскому тексту не нужны все эти can и could. «Я могла бы быть готовой к завтрашнему дню, если б это было нужно». Такому буквальному переводу никто не поверит, ведь люди так не думают, не говорят. Человек скажет проще «Я буду готова хоть завтра, если надо».
Американец скажет так: «Неужели все такие или это свойственно только мне?». Переведите «Неужели со всеми так? Или это я один такой?». Когда эмоции переполняют человека, крайне неуместны канцеляриты, любое лишнее слово. Если читатель не верит в прямую речь героя, он не будет читать дальше.
Как тогда быть с научными работами и научной фантастикой? Примерно так же. Зачем писать: «Сайентификация материально-вещного производства в результате вторжения науки как непосредственной производительной силы происходит одновременно с индустриализацией самой науки»? Для чего нужна эта фраза-урод?
Пишут: «Основная цель выхода в космос заключалась в выяснении возможности передвижения с помощью реактивного устройства». Гораздо естественнее сказать: «Человек вышел в космос прежде всего затем, чтобы выяснить, можно ли там передвигаться».
Мы резервируем за собой право, когда можно сохранять. Реинтеграцию можно безболезненно заменить словом воссоединение. И так в подавляющем количестве ситуаций!
Наука не проиграет, если автор будет выражаться живым и доступным языком, когда он будет обращаться не к ограниченному кругу посвященных, а к обычным людям. Если не можешь объяснить сложную теорему простыми словами, возможно и сам ее не понимаешь.
Слово — это, пожалуй, один из самых сильных инструментов выражения. Кто-то доносит свою мысль при помощи образа, картинки, кто-то же эти картинки вызывает в голове читателя при помощи живых и ярких слов. Если вы умеете выражать свои мысли, вас поймут люди и пойдут за вами. Другие не будут соглашаться, но начнут прислушиваться.
И чтобы впредь больше не ставить вопрос о солке огурцов, мы должны неустанно наблюдать за своей речью, пополнять словарный запас и совершенствоваться с каждым днем.
Желаем вам удачи!
